российскую отрасль связи ожидают большие перемены

В российских телекоммуникациях вал новостей и событий. Регулятор начинает печь, как блины, документы, определяющие правила игры в отрасли. Со дня на день президент может подписать указ, разрешающий приватизировать телекоммуникационный гигант “Связьинвест”. Монополисту дальней связи “Ростелекому” уже подыскали будущих конкурентов. Министр информационных технологий и связи Леонид Рейман поделился своими мнениями и прогнозами относительно этих и других событий.

Приватизация “Связьинвеста” будоражит рынок. Как она повлияет в дальнейшем на отрасль?
- Оснований для волнения, по-моему, нет. Приватизация “Связьинвеста” только улучшит рыночную обстановку, так как сегодня холдинг является не совсем рыночным субъектом. Рынок хорошо и достаточно сбалансированно развивается. Я уверен, что и после приватизации компании он не только ничего не потеряет, но и приобретет еще более устойчивую динамику.

Но актуально ли сейчас вообще отдавать такую монополию, как “Связьинвест”, в частные руки?
- “Связьинвест” уже нельзя считать монополистом. Например, в Москве и Санкт-Петербурге активно развиваются крупные альтернативные компании, и даже в фиксированной связи они занимают достаточно большую долю рынка. По сути дела, сотовые компании сегодня предоставляют точно такую же услугу, как и компании фиксированной связи. Поэтому речь нужно вести даже не о конкуренции между компаниями, не важно, сотовые они или нет, а о конкуренции услуг. Я очень надеюсь, что приватизация “Связьинвеста” приведет к снижению цен и повышению качества услуг.

Насколько в итоге могут снизиться цены?
- В краткосрочной перспективе тарифы на дальнюю связь могут снизиться на 40%, а дальше, возможно, и еще больше. Но это экспертная оценка.

Могут ли возникнуть какие-то ограничения по участию в приватизации “Связьинвеста”?
- Не мы организуем приватизацию компании. Мы, как отраслевое министерство, участвовали в дискуссиях в составе рабочей группы. С моей точки зрения, процесс приватизации должен происходить абсолютно открыто и прозрачно. И к нему должны допускаться все желающие без ограничения.
Как, по-вашему, будет выглядеть новый собственник?
- Это вопрос сложный. Разговоров много, но формально пока никто заявок не подавал, аукцион не объявлен. Вроде бы и в России, и за рубежом есть желающие. Один европейский банк какое-то время назад высказывал свою заинтересованность. Но мне кажется, что число участников определится чуть позже. Наверное, это все-таки будут консорциумы из стратегических инвесторов плюс финансовые институты, которые помогут с финансированием.
Вы тут недавно цену пакета назвали почти вдвое ниже рыночной - $1,2-1,5 млрд.
- Да. Был у меня такой неудачный опыт. Я попытался пофантазировать, а меня потом некорректно процитировали. Все восемь компаний “Связьинвеста” сегодня котируются на бирже, поэтому определить текущую стоимость холдинга нетрудно. Она и должна быть ориентиром для определения стартовой цены пакета на аукционе. А что в итоге получится, зависит от интереса инвесторов. Последние события в странах СНГ показывают, что, например, сотовых операторов российские компании скупают со значительной переоценкой. Верхнего потолка не существует.

Аналитики предполагают, что после приватизации “Связьинвеста” новым собственником станет консорциум, который захочет расформировать “Связьинвест” и разделить операторов между участниками. Как вы относитесь к такой идее?
- Это хорошая идея, я бы ее поддержал. Но окончательное решение будет за собственником. Мы с самого начала объединяли региональные компании “Связьинвеста” в межрегиональные, используя так называемую американскую модель. Подобным образом в 1970-е гг. была демонополизирована американская компания AT&T. Потом эта модель была довольно успешно применена бразильцами в 1996 г. Я думаю, для России сегодня она более выигрышная, чем классическая европейская модель.

Что в этом случае будет с “золотой акцией”?
- Она размножится на каждого оператора. Ведь “золотая акция” - это не бумага, а способ влияния на ситуацию. Она необходима, поскольку “Связьинвест” - структурообразующее предприятие, очень важное с точки зрения национальной безопасности. Понятно, что государство хочет оставить за собой влияние на компанию. В разных странах существуют разные механизмы такого влияния. Скажем, в Англии это “золотая акция”, а в Америке - определенные ограничения, прописанные в уставе компании.

А что будет с “Ростелекомом”?
- “Ростелеком” будет по-прежнему заниматься транзитным трафиком, постепенно превращаясь в универсального оператора.

А какой может быть его судьба в случае расформирования “Связьинвеста”? Он достанется кому-то из участников консорциума?
- Здесь я бы поостерегся строить какие-то прогнозы. Потому что, даже если участники консорциума захотят идти по этому сценарию, это не значит, что они разделят компанию между собой, они могут остаться акционерами во всех компаниях.

Есть мнение, что альтернативные операторы могут существенно потерять в доходах после введения новых правил взаимодействия сетей?
- Я не очень понимаю, откуда исходит опасность. Для операторов, которые занимаются так называемым серым или черным трафиком, возникает возможность это все легализировать. У тех, у кого есть лицензии, ничего не поменяется. Чтобы предоставлять услуги междугородной связи, надо быть оператором дальней связи. Вот компания Golden Telecom предоставляет сегодня по факту услуги дальней связи из одного региона в другой. А IP-компании боятся, что им не будет места на рынке…
Существует неясность с операторами, которые занимаются IP-телефонией, потому что их нынешнее позиционирование требует от них значительных усилий, для того чтобы перейти в разряд транзитных операторов. Мы собираемся с ними встречаться и будем стараться их поддержать, чтобы они могли продолжать свою деятельность.

Но есть, например, небольшие альтернативные операторы, которые предоставляют услуги междугородной связи, соединив сетями Рязанскую и Московскую области?
- Если у них есть сеть в этих областях, то они и дальше смогут пропускать этот трафик между своими сетями. А если они занимались пропуском трафика через регионы, в которых у них нет сетей, то они и раньше не имели права этого делать. В этом случае их доход был незаконным, и они его потеряют.

При появлении в скором времени нескольких операторов дальней связи что будет с “восьмеркой”, к которой привыкли все абоненты?
- Она останется как универсальный выход на межгород. Но пятилетняя программа развития отрасли связи предусматривает переход на “00” - это мировая система нумерации, а пока ее поделят между всеми операторами.

Как абонент выберет себе оператора? За него это решит “Связьинвест”?
- Нет, абонент сможет заключить договор с любым оператором. Как только новые операторы получат лицензию, они должны будут послать свои предложения каждому абоненту по почте. Абонент может заключить договор с каким-то определенным оператором и пользоваться его услугами или оставить за собой постоянное право выбора, например, из четырех операторов, и тогда при наборе “8” ему надо будет набирать еще две цифры префикса для выхода на конкретного оператора. Это сложнее, но позволит абонентам регулировать свои бюджеты. Ведь каждый оператор дает какие-то дополнительные преимущества, скидки объемные или временные…

Неужели будут перезаключаться договоры с каждым абонентом?!
- А что тут такого страшного? Мне кажется, вы недооцениваете наших абонентов. Почти 85 млн абонентов сотовой связи очень активно перезаключают договоры. А домашних телефонов у нас в 2,5 раза меньше.

А поменять оператора потом будет сложно?
- В любой момент. Действует открытый договор.

После долгих разбирательств, связанных со спором о праве собственности на акции “МегаФона”, выяснилось, что крупными российскими телекоммуникационными активами владеет иностранец Джеффри Гальмонд. Он много рассказывает о дружбе с вами, а также о вашем общем в прошлом бизнесе. На рынке ходят слухи, что активы Гальмонда отчасти и ваши. Что вы можете сказать об этом?
- Мы познакомились лет 20 назад, когда он приехал в Петербург. Он занимался бизнесом и юридической практикой одновременно. У него был офис в Петербурге и сейчас, по-моему, есть. Мы с ним вместе занимались разными проектами. Я тогда работал в “Петербургской телефонной сети”, занимался разными международными проектами и созданием первых совместных компаний. Потом, в конце 90-х гг., когда я уехал в Москву, сотрудничество переросло в человеческие отношения. Мы иногда, пару раз в год, встречаемся, иногда созваниваемся. Я считаю, что он очень хороший и порядочный человек, много хорошего сделал для России. А то, что сейчас вокруг какие-то разговоры идут… Наверное, есть заинтересованные в этом люди.

Сейчас он скупает много важных активов в отрасли. Не видите ли вы опасность в том, что иностранец станет у нас монополистом?
- У нас невозможно скупить столько активов, чтобы стать монополистом. Нужно понимать, что есть и действует антимонопольное законодательство. С другой стороны, в стране существуют крупные компании с большим участием иностранного капитала. Например, “ВымпелКом”.

Если сотовую связь в будущем будут контролировать иностранные владельцы, это хорошо для отрасли?
- Я считаю, что ничего страшного в этом нет. Необходимо развести вопросы об управлении рынком телекоммуникаций и задачи инвестирования. Просто государство должно эффективно, через законодательство, через лицензии, через ту же самую “золотую акцию” управлять этими компаниями. А наличие иностранных инвесторов позволяет легче выходить на фондовые рынки и привлекать инвестиции.

Ваши личные планы на случай, если в Европе и России будут созданы независимые регуляторы вместо отраслевых министерств?
- Я буду способствовать созданию этого регулятора в России и тому, чтобы он хорошо работал. Я считаю, это правильный путь. Просто Россия и российский телекоммуникационный рынок переживают переходный период. Когда он закончится, должен быть создан регулятор.

Вы вернетесь обратно в бизнес?
- Сначала я должен сделать то, что могу. А потом, может быть, и вернусь в бизнес. Только это будут, наверное, не телекоммуникации, а скорее всего что-то связанное с информационными технологиями. За ними будущее.

В последнее время вы сконцентрировали усилия на поддержке развития информационных технологий. В чем причина?
- Программа развития IT-парков в России была рассмотрена 11 января в Новосибирске при участии президента. Один из самых важных моментов - это предоставление налоговых льгот для IT-компаний. Второй элемент поддержки - это частичное бюджетное финансирование. Программа принята, но есть ряд нюансов, которые не позволяют ей развиваться.

Вы имеете в виду, что свободные экономические зоны не совсем подходят для IT-индустрии?
- Да. Мы не связываем их с IT. Особые экономические зоны больше подходят для поддержки производства автомобилей или какого-то другого производства. Это будут огороженные территории с особым таможенным и налоговым режимом, с особым режимом въезда-выезда. Мы же пытаемся предложить универсальные меры поддержки IT-компаний. Они должны подходить и для компаний, которые уже сегодня работают, известны на рынке и за рубежом, и для небольших фирм, которые только начинают свою деятельность. При этом они не должны быть связаны территориально.

Сколько времени вам потребуется, чтобы разработать, согласовать и ввести льготы?
- Мы хотим, чтобы уже осенью все заработало.

Какую нишу на мировом рынке могут занять российские IT-компании? Ведь конкурировать с дешевым индийским трудом - не самое прибыльное занятие.
- В нашем понимании основная проблема предприятий IT-отрасли - налоговая перегрузка заработной платы и вытекающие отсюда попытки компаний вывести точки капитализации за пределы страны. Схемы эти вполне легальные, только компании становятся кипрскими, делавэрскими или какими-нибудь еще. Внутренний рынок растет на 20-25% в год, но, чтобы конкурировать на мировом уровне, нужен стремительный рост. В этом смысл создания технопарков. К 2010 г. российские IT-компании должны быть готовы к конкуренции с мировыми лидерами. Еще одна задача - механизм технопарков должен стать мощным средством наращивания IT-экспорта. Иначе так и будем бороться на мировом рынке за перехватывание мелких заказов.

В последнее время увеличилось количество налоговых проверок, причем операторам выставляют претензии за 2000-2001 гг., когда методики начисления доходов с трафика абонентов допускали много толкований и вины компаний в этом не было. Мининформсвязи может защитить операторов?
- Наше отношение к этому - помогать компаниям и защищать их по возможности. У нас хорошие отношения с налоговыми органами, и мы с ними сейчас вместе работаем для разработки инструкций по применению методик. Я лично против “шоковых” предъявлений претензий, так как это, конечно, плохо сказывается на российском рынке. Но операторы тоже должны работать в законном поле и приводить в соответствие свои процедуры, что они в целом сейчас и делают.

Не думаете ли вы, что увеличение проверок как-то связано с грядущей приватизацией “Связьинвеста”?
- Я не вижу, как это связано с приватизацией. Полагаю, это плановые мероприятия.

Хотелось бы услышать ваше мнение о новом сотовом операторе, которому вы позволили работать в нашей стране. “Скай Линк” - это единственный не GSM-оператор. Каковы его перспективы?
- “Скай Линк” - это нишевый промежуточный стандарт, который может решить некоторые практические вопросы в России по предоставлению недорогого высокоскоростного мобильного доступа в Интернет. Развивается он, по-моему, пока не особо успешно, о чем говорит его небольшая абонентская база. Я думаю, компания должна на это обратить внимание и больше усилий тратить на разработку рыночного продукта и его продвижение, на развитие сети.

А вы действительно настаиваете на том, чтобы операторы CDMA-800, не дожидаясь 2010 г., указанного в лицензии, сворачивали свои сети?
- Мы заранее ни на чем не настаиваем. Но исторически так получилось, что диапазон 800 необходим для развития российского телевидения. Мы дали 10 лет операторам для того, чтобы они перешли в другие стандарты и каким-то образом перестроили свой бизнес. 10 лет - это более чем достаточно, потому что, как показывает даже российский опыт, время жизни одного стандарта - меньше 10 лет. Поэтому время у них есть, они вполне могут заняться другим бизнесом.

А какие есть варианты?
- Мы предложили ряду операторов перейти в стандарт GSM-1800. Они получили частоты и перешли в этот стандарт. Предложение было открытое. Была создана небольшая ассоциация, которая составила списки заинтересованных операторов, и направила их в министерство. Затем было подписано соглашение между ассоциацией и министерством, и все, кто был заинтересован, получили соответствующий диапазон.“

Российские операторы увлеклись экспансией в странах СНГ и Азии. Как вы относитесь к этому процессу, какие вы видите здесь риски для российских компаний?
- Крупнейшие российские операторы связи имеют все шансы стать крупными игроками и на новых рынках. На мой взгляд, риски в этом процессе могут быть связаны с недостаточной прозрачностью сделок. Очень важно, чтобы все операции по выходу на новые рынки были сделаны в соответствии с нормами международного права, законодательства той страны, в которой собирается работать российский оператор.



С. Витковская, vedomosti.ru.