Нейро Дюбель

вбивается с Александра Куллинковича

О новом альбоме и предполагаемом распаде

—Сколько уже группе?

— Самой идее НЕЙРО ДЮБЕЛЯ и ее названию девять лет и семь лет — концертному составу.

— А новый альбом — какой он по счету?

— Восьмой. Но по сути — третий, так как до 95 года мы писали альбомчики так, сидя дома, под бутылочку водки, с машинкой, бытовым реверочком. И называли это альбомами. А студийных три: "Умные вещи", "Жестокое самоубийство" и теперь вот "Охотник и сайгак", являющийся продолжением "Самоубийства". И, кстати, два последних и будущая работа "Ворсинки и катышки", которую мы будем писать в конце этого года, образуют трилогию.

— И чем связаны они между собой, какой идеей?

— Трудно сказать... Наверное, общее у них то, что песни этих альбомов представляют из себя легкую чернушку, черную комедию с идеей прикольного убийства и самоубийства. Названия песен говорят сами за себя — "Суслики–убийцы", "Убийство монтировкой", они схожие по тематике. И еще, наверное, в альбомах есть душевная тоска. По музыке альбомы выстроены похоже, она очень разнообразна по стилистике.

— Когда начали записывать "Охотника"?

— В середине апреля, а до этого год работали над аранжировками. В альбоме четырнадцать песен, из них две, по–моему, публика слышала: "Неуклонно стервенею", мы ее пели на "Рок–коронации", и "Трамвай". Остальные песни или очень новые, или очень старые, которые, если и игрались, то игрались давно, года четыре назад. Например, та же "Неуклонно стервенею" 1989 года, а "Переехала комбайном", наоборот, написана в процессе записи альбома. Всего мы перебрали около сорока песен, прежде чем остановились на этих четырнадцати.

— Как ты уже сказал, альбом будет типично нейродюбелевским, то есть разностилевым. А с чем вообще связано то, что вы аж за девять лет так и не определились со стилем? Это ваша фишка, что ли?

— Очень скучно играть одно и то же, делать альбом чисто хардкоровым — ну такая тоска смертная просто. Или хард, или блюз... Мне лично очень тоскливо. А вот чтобы в альбоме были разные песни — одна блюзовая, одна реггишная, другая хардкоровая, хардовая, битовая — это интереснее всего.

— Явные хиты на альбоме есть? Как ты сам относишься к хитам, шлягерам?

— В принципе известно, как написать шлягер: запоминающийся мотив, предельно простой; припев, который бы постоянно вертелся в голове и который ты не всегда мог бы пропеть. (Много же таких песен — с крутящимися в голове припевами, но пока не поставишь кассету, то не вспомнишь его). Мы такого специально не делаем, но на альбоме есть, как я считаю, хиты: ремикс "Петровой", кавер "Не ходите, дети, в Африку гулять", "Переехала комбайном" — типичный попсовый шлягер, обязательно зацепится, песня, подводящая итог нашему творчеству. По крайней мере я писал ее так.

— Ага! Байку по поводу распада в конце года НЕЙРО ДЮБЕЛЯ я уже слышал. Поподробнее об этом, пожалуйста!

— В свое время, когда я кому–то давал интервью, то сказал, что, если в альбоме будет песня со словами "переехала комбайном", значит, скоро НЕЙРО ДЮБЕЛЬ распадется и мы поставим точку в своем творчестве... Так все–таки не будет... Наверное.

О контракте с ПанРекордз и выезде на природу под Питер

— "Точкой" стал контракт с ПанРекордз. Можешь рассказать о нем?

— Если только в общих чертах. Он подписан на пять лет. Раньше мы ни с кем подобных вещей не подписывали, хотя возможность была. Мы хотели повторить подвиг DEAD KENNEDYS, группы, которая никогда ни с кем не подписывала контракт. Это не то чтобы оказалось для нас нереальным, но появились люди, с которыми можно работать, сотрудничать.

— НЕЙРО ДЮБЕЛЬ считался, и не без основания, самой альтернативной группой из высшего эшелона белорусского рока. Теперь вы подписываете контракт, который, видимо, все же будет в чем–то ограничивать вас, обязывать вас к чему–то...

— В том–то и дело, что в нем нет таких пунктов, где было бы написано, что "мы обязаны". Максимум, что в них есть, это формулировка "по согласованию с автором". Мы работаем с ПанРекордз как партнеры и надеемся, что такими наши с ними отношения и останутся на протяжении всего срока действия контракта. А тогда в выигрыше будем и мы, и Пан, и слушатель, который получит в большем количестве и более качественный продукт под названием "НЕЙРО ДЮБЕЛЬ".

— Вы обязались записываться только на какой–то студии?

— Нет.

— Число альбомов, которое вы должны будете выпустить за этот срок?

— Пять.

— ПанРекордз будет вас "предлагать" России?

— Насколько я понимаю, возможно... Они хотят это сделать.

— После удачного выступления в Сосновом Бору, когда вам последовали приглашения выступить на других российских фестивалях, НЕЙРО ДЮБЕЛЬ так никуда и не поехал. Что так?

— Во–первых, та майская питерская поездка была для нас своеобразным выездом на природу, так как к тому времени мы уже сидели на студии, записывались и решили чуть–чуть отдохнуть. Во–вторых, именно запись альбома и не позволила нам съездить куда–либо еще. Хотя, если поднапрячься, вырваться можно было бы, но... сами виноваты. Да и не стоит придавать тому концерту такое уж особое значение. Питер — это такая же деревня, как и Минск. В России есть один город — Москва, и то, что мы понравились, очень понравились в Питере, ни о чем Москве не говорит. А в Питере все делается так же, как и в Минске, на голом энтузиазме. Так же в Питере закрываются клубы, так же людям негде играть по большому счету.

— Вы играли на фестивале на одной сцене с питерскими коллективами, которые у себя в городе, пусть даже на клубном уровне, имеют имена. Как они тебе показались?

— Практически каждая вторая белорусская команда на голову выше их... То ли они зажрались, то ли разленились, то ли у них ситуация в целом в стране более благополучная, чем в Беларуси, — не знаю, но чего–либо такого я там не увидел и не услышал. Впечатление они у меня оставили очень чахленькое. И я уже неоднократно подчеркивал в прессе, что, говоря об "успехе НЕЙРО ДЮБЕЛЯ", нужно говорить прежде всего о том, что мы понравились зрителям, большую часть которых составляли профессиональные питерские музыканты.

— Питерским клубам не нужны нероссийские группы?

— Может, и нужны, но у них нет денег, чтобы платить приезжим музыкантам. Обычная ситуация.

— А ты слушаешь питерские, российские команды?

— Очень мало. Я ничего в них для себя не нахожу. Я как любил ВА–БАНКЪ и ЗВУКИ МУ, так и люблю. Я послушал этих "сплинов"... МУМИЙ ТРОЛЛЬ вообще вызывает у меня рвотные позывы. Я уважаю их, но само творчество "троллей" не люблю.

— А что тебе в ВА–БАНКЪ нравится?

— Какая–то искренность глубинная от них идет, веет светом.

— Для тебя важно, умеет ли команда классно играть или нет?

— Если группа качает, если у нее есть драйв, то можно не обращать внимания на то, что она плохо играет.

О белорусском роке и НЕЙРО ДЮБЕЛЕ

— В прошлом году сразу несколько белорусских команд заявили о себе достаточно громко: HASTA LA FILLSTA, ПАНИ ХИДА, КАЛИ ЮГА, ПОСТСКРИПТУМ, КРЫВI. В этом же году и о них мало что слышно и новых интересных групп практически не появилось...

— А где людям играть–то? Клубы позакрывались все... Где?

— А ты не считаешь, что некоторые группы оказались калифами на час и с идеями у них скудновато?

— Я не хотел бы называть конкретно группы, но это беда многих белорусских команд. Многие группы мне нравились, я бывал на их концертах, через полгода приходил снова, а они играли одно и то же. Я не понимаю, как можно играть одно и то же на протяжении ряда лет. Та же КРАМА. Она, конечно, не калиф на час, но... скучно все это. Как можно ходить на их концерты и три года слушать те же песни?

— А то, что случилось и происходит с КРАМОЙ, это трагедия?

— Не думаю. Что с ними особенного происходит? Музыканты варятся сами в себе. Но думаю, что с ними все будет нормально, все равно вылезут.

— Ты следишь за самым–самым белорусским андерграундом, "андерграундей" которого нет?

— Абсолютно не слежу. Я не могу их нигде послушать. Где они играют? Раньше была "Резервация", а теперь?

— Я боюсь, что в этих–то рок–н–ролльных низах и таится, громко скажем, погибель белорусского рока. Вы, еще ряд групп — это вершина горы. Ее середина — КАЛИ ЮГА, предположим. И получается вот такая картина: сегодня и из середины наверх шагнуть практически невозможно, а уж клубные команды могут мечты о "высшей лиге" спокойно похоронить, да и перебраться в середку задача для них проблематичная. А нет притока свежих сил — нет рока.

— Мне тоже так кажется. Но еще мне кажется, что те команды, которые стоят на, так скажем, низших ступеньках рок–иерархии, и не рвутся особенно никуда. Их вполне устраивает такое положение вещей.

— Когда вы начинали, у вас была задача куда–либо прорваться?

— Сразу–то нет, мы просто работали в свое удовольствие. Потом выяснилось, что это кому–то нравится, потом выяснилось, что это нравится многим. И пошло–поехало. Я не сказал бы и сейчас, что мы уж такие крутые: и петушка запустить можем, и гитарка может расстроиться. Но в отличие от этих ребят, о которых мы с тобой говорим, мы меньше напиваемся и больше следим за тем, как играем и выглядим. И как только ты начинаешь за собой следить, у тебя и появляется шанс куда–нибудь выбиться. Белорусским же молодым командам просто плевать на то, как они выглядят. Значит, и шансов у них нет.

— Что тебя устраивает, не устраивает в нынешнем НЕЙРО ДЮБЕЛЕ?

— В общем–то, по игре меня все устраивает. А вот со звуком мы не можем определиться несколько лет. Со звуком именно гитары, это очень больная тема для нас. Обычная беда ДЮБЕЛЯ то, что кто–то не может прийти на репетицию, кто–то занят, хотя нам давно не по восемнадцать лет и ответственность какая–то быть должна. Еще слава Богу, что никто из "дюбелей" не женат (23 октября басист НД Стас Поплавский женится!!! — О’К) и группа НЕЙРО ДЮБЕЛЬ — группа холостяков (а барабанщику–то нашему уже тридцать три года). Еще одна беда — у нас очень много идей, очень большой запас песен, которые мешают друг другу быть воплощенными. Мы сочиняем новую песню и забываем про хорошую старую. Записали песню и ладно, погнали дальше делать следующую. Не работали над песнями как следует. Это сейчас мы повзрослели и пришло понимание этого... Я ни в коем случае не сказал бы, что мы играем очень хорошо. ДЮБЕЛЬ играет чуть лучше, чем посредственно, на мой взгляд, и сравнивать в профессиональном плане ту же КРАМУ и нас — глупо.

— Я слышал такое суждение, что НЕЙРО ДЮБЕЛЬ — команда на самом–то деле высокопрофессиональная, что у нее фенечка такая — играть иногда небрежно и грязновато.

— Цели отточить мастерство у нас не было (может, сейчас она появилась). Мы больше ставили на энергетику, на саму песню. В некоторые вещи на альбомах мы специально вставляли лишние ударчики, грязь, еще что–то.

— Давай поговорим еще об одной больной, как мне кажется, для тебя теме, о "Рок–коронации". Ты как–то прокомментируешь бытующее в отдельных кругах мнение, что два последних года корону у ДЮБЕЛЯ отнимают?

— Черт ее знает... Какие комментарии... ЛЯПИСУ дали корону совершенно правильно. И пусть говорят, что они попсовая группа... Никакая она не попсовая! В принципе, это рок. И если бы не дали корону ЛЯПИСУ, то была бы вопиющая несправедливость. А по прошлому году, мне казалось, главную корону могли бы дать нам. Я не обиделся на конкретных людей, нет. Но выходит так, что короны получают не группы, которые эти короны заслужили, а потому что группам корону НУЖНО дать. И на цифры продаж альбомов групп никто не смотрит (даже при нашем далеко не совершенном механизме учета продаж более–менее точные цифры получить можно, если захотеть), а ведь это показатель.

— В преддверии и особенно после "Рок–коронации" много возникает вопросов наподобие: а нужна ли она? В предыдущие годы команды на протяжении сезона худо–бедно, но отслеживались людьми, которые будут потом выносить свой вердикт, проводились специальные отборочные туры. А смотри, что сейчас: туров не было, клубов нет. И как, спрашивается, теперь определять, кто лучший?

— Скорее всего, поскольку концертов нет (а в прошлые годы группы отсматривались именно на них), в этом году будет соревнование между альбомами. Справедливо ли это? По–моему, да. Хотя опять–таки кто даст принимающим решения абсолютно точные данные по той же продаже альбомов? Фирмы, выпускающие их? Сомневаюсь. А о принципе подведения итогов "Рок–коронации", о всех этих опросах, анкетах... Да никогда они не учитывались, никогда! Заглядывали в них, когда надо, заглядывали, но то, что по ним выходит, и то, кого потом наградили, — это совершенно разные вещи. Мне так кажется.

— Если по итогам этого года лучшей группой станет НЕЙРО ДЮБЕЛЬ, то "доброжелатели" обязательно скажут, что и до вас наконец–то дошла расписанная на годы вперед очередь...

— За выслугу лет... Зачем вообще нужна "Рок–коронация", что она реально дает группе? Я бы на месте организаторов больше бы ее не делал, потому что смешно. Смешно было уже на прошлой коронации, когда получали короны группы, которых вообще никто не знает. Очень мне понравилось, как тебе, по–моему, сказал ПАЛАЦ, что в следующем году корону можно дать ПЕСНЯРАМ, тоже старая группа. Нам в следующем году будет десять лет, пора бы, пора бы...

О самом себе

— НЕЙРО ДЮБЕЛЮ девять лет, а его лидеру?

— Двадцать шесть.

— У тебя есть музыкальное образование?

— Нет, но хотелось бы иметь. Если в свое время, когда все это дело начиналось, мне было глубоко наплевать, то сейчас мне хотелось бы объясняться с музыкантами не на языке "ля–ля–ля–ля–ля–ля", а на том, как это называется по науке.

— Ты пишешь тексты. А сам увлекаешься поэзией?

— Нет.

— Прозу пишешь?

— Раньше писал, такую хармсовскую, коротенькие рассказики.

— Хотел бы, чтобы они были опубликованы?

— Хотел бы, хотел... Чисто чтобы посмеяться, приколоться; друзья считали, что я неплохо писал.

— Сам читать любишь?

— Да. Но в подростковости очень сильно объелся литературой не то чтобы серьезной, но такой... Гессе, Мрожек, Миллер. А сейчас абсолютно это не люблю. Предпочитаю обычненькую, простенькую жевачечку типа Шекли, Гаррисона, фантастику такую вот.

— Телевидение, видео?

— Видео — да. Кино. И вообще мое хобби — это видеомагнитофоны, моя страсть. Я без устали продаю старые, покупаю новые. Очень люблю монтировать фильмы, и тогда я дико успокаиваюсь. Люблю поставить рядом с собой бутылочку, желательно виски, сесть перед видиком и монтировать какие–то сюжетики. Порнуха хорошо у меня выходит: из часового сюжета сделать десятиминутку, куда бы музыка входила, охи, всхлипы. Я могу потратить на это несколько дней, а потом стереть все.

— Друзьям даешь посмотреть?

— Знакомые берут это дело, чисто в своих интересах. А для меня же важен процесс. И если бы я не был музыкантом, то хотел бы работать в монтажной студии.

— А кино любишь больше актерское или режиссерское, action или проблемное?

— Актерское. Очень люблю Брюса Уиллиса, Мэла Гибсона, Клинта Иствуда. А фильмы...Боевички и такие... грустноватые.

— А тексты каких групп тебе нравятся?

— ЗВУКОВ МУ. Они многое для меня значат в жизни. Если бы не ЗВУКИ, я, может, и рок–музыкой не занялся бы. Самые первые мои песни это прямое подражание им.

— Ты уже говорил, что в песнях НЕЙРО ДЮБЕЛЯ либо чернушка, либо тоска. Они — отражение твоего внутреннего мира?

— ...Да.

— Я как–то позволил себе в одной из статей наглость утверждать, что ты вне музыки человек одинокий. Это так? Твой сценический имидж и мирской сильно разнятся?

— Ты не ошибался. У меня очень много друзей, товарищей, знакомых, но тем не менее я очень люблю побыть один. Сознательно.

— Чем ты в этот момент занимаешься?

— ...Думаю.

— О чем?

— ...О разном.

— Что тебя может взволновать, навести на определенные раздумья: что–то увиденное по телевизору, на улице?

— ...Очень сильно ранит несправедливость... Как живут люди старшего поколения, старики, ветераны, их бедность, убогость.

— Ты переживаешь, что не можешь чем–то помочь им, кому–то другому?

— ...Меня это совершенно убивает. У меня давняя мечта, которая каждый раз, когда я о ней вспоминаю, напарывается на собственное бессилие, невозможность ее реализовать, на лень, на занятость — сделать фестиваль, выручка от которого бы пошла на нужды бедных людей. Зарабатывай бы я на жизнь только музыкой, то обязательно что–то похожее постоянно делал, занимался бы благотворительностью.

— "Только музыкой"...

— Я бы не хотел об этом говорить. Напиши, что у меня есть побочный доход в другой сфере моей деятельности, позволяющий не зависеть от музыки. Я хотел бы, конечно, жить исключительно за счет музыки...

— В компании ты главный или "подносящий снаряды"?

— По–разному... Либо главный, либо один из них. Я, в принципе, очень легко вливаюсь в компанию, очень легко схожусь с людьми, так как считаю, что я человек достаточно веселый. По крайней мере так говорят те, кто меня близко знает.

— Друзей со школы осталось рядом много?

— Ни одного. Это обычная такая штука, которая часто происходит, когда человек меняет район местожительства и все его связи рвутся. Тем более что изменились наши общие с ними интересы; в школе с уроков сбежать–то было легко, попить портвейна в подворотне, а теперь у нас разные жизни.

— Живешь один?

— Живу, как говорится, в гражданском браке, два года. Живем без родителей.

— У тебя была сложная операция на мозге, вопрос стоял о твоей жизни. Это дает о себе знать? Насколько я знаю, врачи запретили тебе заниматься тем, чем ты занимаешься.

— ...Конечно, дает... Периодически кажется, что вот–вот грохнешься на сцене. И то шоу, которое хотелось бы по–настоящему устроить на концерте, я позволить себе не могу (несмотря на то, что когда заводишься, забываешь обо всем) — можешь удариться, упасть. Хотя на этот случай у ДЮБЕЛЯ есть собственные охранники, которые следят на концертах, чтобы со мной ничего не случилось, чтобы меня никто не ударил в толпе, когда я выбегаю в нее. Они постоянно со мной... При работе над альбомом, когда песни пишешь, утомляешься, бывает, что прихватывает... Водка спасает. Разговаривал неоднократно с людьми, имеющими отношение к медицине, они говорят, что если бы не пил, помер бы на концерте. Наверное, врут...

— Я знаю музыкантов, которые, как это ни парадоксально, не любят своего зрителя. Подчас они специально заводят себя перед концертом, выскакивают в мыле на сцену и давай устраивать с залом разборки. Таким образом они получают нужный им заряд энергии. И зритель, наверное, у них такой же. Ты любишь свою публику?

— Я очень люблю своего зрителя, несмотря на то, что он частенько бывает жлобоват. Случаются неприятные моменты, как, например, на "Песнярке", когда народ орал "НЕЙРО ДЮБЕЛЬ!", не давал выступать другим исполнителям, а по–моему, в Валика Гришко запустили бутылкой. Мне было очень стыдно, очень. Я потом встретил Валика и извинялся перед ним за своих поклонников. Было очень неприятно... А в целом я их очень люблю, это нормальные люди.