Patricia Barber - Королева cool

Своим названием это интервью Патрисии Барбер обязано альбому 1998 года "Modern Cool". С этого альбома началась широкая мировая известность Патрисии, с тех пор неизменно входящей в топ-листы анкет ведущих джазовых изданий.

Эту певицу можно было бы назвать не только "королевой cool", но и "королевой независимости" или "королевой творческой свободы" за ее жесткую и принципиальную позицию в этих вопросах. Барбер предпочитала много лет выступать только в нескольких джазовых клубах Чикаго и работать только с одной из местных независимых звукозаписывающих компаний. Именно поэтому ее первые диски "Split" (1989), "A Distortion Of Love" (1992), "Cafe Blue" (1994), несмотря на доброжелательный прием у критики, имели очень ограниченную дистрибьюцию. Но Патрисия не желала идти на творческие компромиссы ради перехода под крыло какого-либо из крупных лейблов. И даже когда после успеха "Modern Cool" контракт с "Blue Note" был заключен, Барбер оговорила себе право полной творческой автономии в рамках своей маленькой чикагской фирмы "Premonition". "Blue Note" организовала дистрибьюцию дисков Барбер, а ее первый альбом в рамках нового контракта, концертный "Companion" (1999) сразу возглавил списки джазовых радио- и других хитов. Еще один диск, выпущенный на "Blue Note" - "Night Club" - тоже не обманул ожиданий слушателей.

Дж.С.: Вы годами спорили с людьми, которые утверждали, что Ваша музыка слишком сложна, чтобы завоевать широкую аудиторию. И несколько раз Вы отвергали заманчивые в финансовом плане предложения в сфере звукозаписи, поскольку они могли ограничить Вашу творческую активность. Это стоило какой-то внутренней борьбы или Вы всегда отличались столь сильным характером?

П.Б.: Борьба - это характер. "Они" советовали продумывать свое решение, потому что оно может привести к таким-то и таким-то последствиям. И в моем случае они были правы, потому что мой выбор не был результатом безупречно благородной позиции или ровного, безукоризненно прямого пути. Надо сказать, что занимаясь искусством, получаешь огромное удовольствие и здесь нет проблемы ежедневного выбора ответственных решений. В моей карьере несколько раз возникали ситуации, когда я чуть не "выпадала из вагона", но, странным образом, космические силы удерживали меня от падения. Когда я собиралась перейти к преподавательской деятельности, мне это не удалось, хотя в профессиональном и академическом смысле я была квалифицированнее многих других претендентов на это место. Не успела я получить соблазнительное предложение написать музыку для второразрядного фильма, как серьезный приступ астмы уложил меня в постель, после чего пришлось месяца три приходить в себя. После нервного срыва сама мысль о выступлениях делала меня столь чувствительной и истеричной, что я сказала Дэйву Джемило, владельцу клуба "Грин Миллз" в Чикаго, что я не уверена, смогу ли отработать сет от начала до конца и взять без слез хотя бы одну ноту. Но он ответил, что будет платить мне в любом случае и я осталась на сцене без боязни что-либо потерять. А деньги были нужны.

Несколько раз я уже теряла надежду и готова была выбросить белый флаг, но как раз тогда никто не обращал внимание на это. И у меня не оставалось другого выбора, как продолжать заниматься своим делом, то есть развивать свои музыкальные умения и демонстрировать их на сцене.

Дж.С.: Как Вы сами говорили, в начале 80-х Вы были недурной певицей, которой нужно было еще много узнать о джазовом фортепиано. Сегодня Вы очень искушенная вокалистка, пианистка, композитор, поэт и аранжировщик. Насколько трудно было добиться этого?

П.Б.: Не существует каких-то секретных формул творческого роста. Я занималась, занималась и занималась. Однажды, на собственное тридцатилетие, я с тихим ужасом обнаружила, что со времен окончания колледжа я почти не видела окружающего мира за пределами Чикаго. Я осознала, что пожертвовала знаниями и опытом в других сферах ради того, чтобы полностью сосредоточиться на джазе и джазовой литературе - и я считаю эту жертву необходимой. Начиная с 30-ти, я решила, что мне надо расширять свой опыт, разработать самостоятельный план изучения некоторых других предметов, побольше ездить каждый год и вообще, учиться искусству жизни в неразрывной связи с искусством музыки.

Дж.С.: Вы называли среди вокалистов и авторов песен, наиболее повлиявших на Ваше творчество, Лени Андраде, Шейлу Джордан, Ширли Хорн, Джони Митчелл и Коула Портера. Кто из инструменталистов особенно важен для Вас в этом плане?

П.Б.: Билл Эванс, Майлс Дэвис, Джон Колтрейн, Чик Кориа.

Дж.С.: Не могли бы Вы чуть подробнее рассказать, что связывает Вас с Биллом Эвансом? Многие отмечают определенное сходство в ваших стилях игры.

П.Б.: Было бы трудно не услышать что-то от Билла Эванса в игре любого джазового пианиста. Он оказал потрясающее воздействие на джазовое фортепиано. Это относится и к Кейту Джарретту в наши дни. Это главные искатели новых путей. И не может ни один джазовый пианист избежать участи следопыта, если он стремится найти что-то новое. Это в природе искусства. Необходимо изучить и воспринять существующие формы, а уж затем можно пробовать передавать личный опыт в каких-то новых формах.

Что принес Билл Эванс в джазовый пианизм? Лиричность. Он сумел придать фортепиано собственное звучание в рамках джаза. Он использовал все возможности инструмента, он принес богатые гармонии и структуры в эстетику джаза. Он смягчил существовавшую эстетику, комбинируя утонченную технику с линиями бибопа. До Билла Эванса пианисты в большей или меньшей степени имитировали духовиков. Они играли жестко, угловато, не применяя сочные аккордовые гармонии.

Дж.С.: Меня поразило, что в Вашем списке есть и Джон Колтрейн. Что в его творчестве столь привлекательно для Вас?

П.Б.: Джон Колтрейн дал урок для всех. Он изменил все. Он поднял музыку на совершенно иной уровень как в интеллектуальном, так и в гармоническом плане, а эмоциональное воздействие его игры была просто потрясающим.

Дж.С.: Не могли бы Вы чуть подробнее остановиться на тех возможностях и ограничениях, которые давала работа с разными комбо? Что дает Вам, к примеру, дуэт с контрабасом, в каких случаях Вам нужен квартет?

П.Б.: Вклад нового участника ансамбля может быть очень ценным по сути, но может и лишь ограничивать динамику звучания. Дуэт - это очень свободный и экспрессивный формат. Для меня он более труден, потому что здесь ты полностью на виду и тебе негде спрятаться и отдохнуть от пристального внимания. Но зато возникает более тесный контакт с аудиторией, легче передать музыкой свои эмоции. Если работаешь с ударником и гитаристом, соло могут стать более яркими, выступление становится богаче в плане ритма, тембровых красок и партий сильных джазовых инструменталистов.

Дж.С.: Чарли Хейден сказал недавно в интервью: "Очень важно попытаться в жизни подняться до тех высот, которые покоряешь при игре... Необходимо соответствовать музыке в нравственном смысле". Что Вы думаете об этом?

П.Б.: Исполнение музыки требует определенного физического, интеллектуального и эмоционального уровня. Кроме того, нужна высочайшего уровня концентрация, мозг должен работать очень четко, чтобы делать свое дело наилучшим образом, необходимо ясно мыслить. Тем не менее, я расхожусь с Чарли Хейденом в оценке того, насколько все это нужно вне музыки. Это слишком интенсивная жизнь. Она настолько интенсивна, что иногда разница между этим состоянием и "нормальной жизнью" может привести к срыву, именно поэтому среди музыкантов так много алкоголиков и наркоманов. Частично и в этой связи я не люблю выступать много вечеров подряд. Моя "жизнь" в таких случаях начинает блекнуть и становится менее интересной, поскольку ритм жизни и удовольствие от нее - вещи очень хрупкие и могут сломаться при длительных и интенсивных концертных выступлениях.

Дж.С.: "Blue Note" согласилась заниматься маркетингом и дистрибьюцией Ваших дисков, оставив за Вами всю творческую сторону дела в рамках "Premonition". Как удалось заключить столь важный контракт?

П.Б.: Меня не интересовали все закулисные моменты, но когда весь этот контракт в миллион страниц был готов, у меня возникла законная возможность изучить его и подписать или не подписать. Помимо изменений в дистрибьюции моих дисков, которыми занималась "Premoni-tion", для меня особенно ценна возможность общаться с таким человеком, как Брюс Лундвалл, президент "Blue Note" и возможность учиться у него.

Дж.С.: Вы сейчас очень интенсивно гастролируете. Видите ли Вы опасность в "успехе", который требует определенной самозащиты?

П.Б.: В дороге я постоянно шлю письма моим друзьям и семье. Вот строки из последнего и они, наверное, дадут ответ на Ваш вопрос. "Невероятно, что у одного музыканта может быть столько жалоб, но сегодня я снова в расстроенных чувствах. Не удивляйтесь, если я стану все чаще превращаться в виртуального артиста из Интернета... Я не уверена, что все эти гастроли хороши для меня. Я не думала, что мир может стать таким пустым. Преодолеваешь одно препятствие за другим в этой гонке в никуда. Музыка имеет смысл... и аудитория имеет смысл. Но больше ни на что не хватает времени и я уверена, что такая цена слишком высока."

Дж.С.: В Ваших текстах много иронии. Моуз Эллисон однажды сказал в интервью: " Я не ищу иронию, она сама находит меня". С Вами происходит нечто подобное?

П.Б.: Ирония - это умение взглянуть на предмет со стороны, способ оживить контекст. Юмор или ирония могут применяться, как удобная форма изложения определенных взглядов без назойливой прямолинейности или скучного безразличия. Мастером в этой области был Коул Портер. У него было немало слабеньких текстов, но исполнялись они всегда не без юмора и с блеском. Великие американские песни, ставшие стандартами джаза и кабаре, очень часто имеют двойное дно. Даже если автор и не стремился сознательно блеснуть остроумием, они сделаны так, что ирония в них присутствует.

Дж.С.: Ваш "социальный комментарий" в ряде вещей на "Modern Cool" ("A Touch Of Trash", "Company", "Postmo-dern Blues") столь остроумен и едок, что слушателю остается только улыбаться. Что бы Вы сказали о своих "политических" вещах и их месте в Вашем творчестве?

П.Б.: Конечно же, идеал для меня - это автор песен типа Коула Портера. Он прекрасно вписывался в свое время и при этом делал это на высоком художественном уровне. Между мной и Коулом Портером есть громадные различия и одно из них состоит в том, что он был необычайно плодовит, а у меня пока только небольшой репертуар из собственных сочинений. Если желаешь быть артистом в течение более-менее продолжительного отрезка времени, надо не просто показать товар лицом, но и товара этого должно быть много. Я должна сочинять больше.

Дж.С.: Мне кажется, в Ваших песнях есть много общего с портеровскими: запоминающиеся мелодии, глубокие тексты, психологическая глубина и прекрасное чувство юмора.

П.Б.: Вы меня смущаете такими сравнениями. Разумеется, времена разные и музыкальный ландшафт другой... Многие артисты достаточно высокомерны, чтобы принижать значение звезд. Но Коул Портер - это звезда. А я стою на земле и смотрю вверх.

Дж.С.: Вы говорили как-то, что "хотели бы быть частью того моста, по которому джаз переберется из ХХ века в ХХI-й". Какие плоды своих усилий Вы хотели бы увидеть?

П.Б.: О, иногда трудно бывает объяснить не слишком продуманные заявления. Можно сказать: "Чего она суетится со своими дурацкими устремлениями?", но, наверное, в том заявлении отразились мои возвышенные мечты. Художник должен впитать в себя всю историю и все формы избранного вида искусств, а затем создать что-то подлинно новое и независимое. Мне хотелось бы быть таким новатором... Не уверена, что каждый четко представляет себе, в чем он сумеет совершить прорыв. Как композитор, я хотела бы пополнить репертуар джазовых вокалистов. Я была бы горда и счастлива, если бы какие-то певцы начали регулярно исполнять мои песни. В то же время я уважаю устремления таких артистов, как Дэйв Дуглас, трубач, которому тесно в рамках традиционного джаза и который яростно разрушает все границы в поисках нового. Я в качестве композитора и автора песен также пытаюсь сделать что-то новое. Для будущего джаза, как вида искусства, очень важен художественный процесс, при котором идут вперед, отдавая дань уважения прошлому.

Дж.С.: Каким Вам представляется свое будущее через пять лет? И через десять?

П.Б.: Через пять лет мне хотелось бы иметь на своем счету еще несколько действительно удачных записей. Я хотела бы в основном продолжать заниматься тем же, чем я занимаюсь сейчас, только меньше ездить на гастроли.

Через десять лет я хотела бы иметь приятную преподавательскую работу с необременительным расписанием, меньше выступать, больше сочинять музыку, выращивать овощи на природных удобрениях, завести много собак и быть одним из лучших кулинаров на Среднем Западе. Последнее пожелание, разумеется, недостижимо.

Джанет СЕЙЦ

Перевод Леонида АУСКЕРНА